«Спектакль «Оскар и Розовая Дама» мы ставили о том, как прекрасна жизнь»

На восьмом фестивале «Подiльська лялька» студенты Киевского национального университета театра, кино и телевидения показали спектакль по рассказу Э.Шмитта «Оскар и Розовая Дама». Об этом спектакле мы говорим с его инициатором и постановщиком Михаилом Урицким

? – Михаил Яковлевич, сюжет рассказа про Оскара и Розовую Даму может нести разные смыслы. Судя по спектаклю, Вас в этом материале привлекла тема жизни…

— Да, мы ставили спектакль о том, как прекрасна жизнь, – во всех ее проявлениях, даже в болезни. Мне хотелось, чтобы это была история именно о любви к жизни.

Мы выпустили этот спектакль осенью 2012, за полгода до Винницкого фестиваля, и показывали раз, иногда два в месяц в учебном театре нашего института. На фестивале был седьмой или восьмой показ.

У этой постановки интересная предыстория. На николаевский фестиваль «Homo Ludens» приезжал театр из Даугавпилса с драматическим спектаклем по этому рассказу Шмитта. Играли двое, актер был бесподобный, актриса на его фоне терялась, но он всё компенсировал своей потрясающей игрой. И всё бы ничего, если б не режиссер: он поставил спектакль о смерти, он нагнетал и нагнетал эту ситуацию, он сделал три финала, и в итоге героя распинали на кресте. И я был абсолютно не согласен, да ведь не о том же писал Шмитт!

Я думал, что уход этого мальчика должен быть очень светлым и торжественным. Когда мы стали работать над спектаклем, меня немножко мучил финал. И вдруг я понимаю – ведь мальчику принесли послушать «Щелкунчика», – что в финале спектакля должно звучать адажио из этого балета! Совершенно сумасшедшая музыка: светлая, торжественная, не о смерти.

И вот я заболел этим материалом. В театре мне поставить спектакль не удавалось, ну а институт – то место, где площадка позволяет экспериментировать. И я пришел на дипломный курс со своей идеей. Ребята загорелись, но на замечание, что я хочу всё построить на «Щелкунчике» Чайковского, скривились – мол, это несовременно. Я говорю: «Так не годится, если отвергаете мой вариант, предложите свой». – «А мы готовы», – отвечают. То есть они этот материал уже обдумывали, искали свое видение. «Ну, Вы такую музыку не слушаете… Это Меркьюри». – «Дети мои! Я обожал эту музыку, когда вас еще и на свете не было! Я на ней вырос, это музыка моей молодости».  Но, хотя эмоционально музыка Меркьюри очень легла бы на материал Шмитта, этот вариант не годился: текст песни, звучащей в спектакле, должен быть понятен зрителю.

Тогда ребята предложили еще один вариант, заметив, что я его точно отвергну, потому что мне этой музыки не понять. И назвали имя Земфиры. «Нет, – говорю, – Земфиру не хочу. Но давайте попробуем». А когда попробовали, поняли: это то, что надо. Я и сейчас в этом убежден, хотя сочетание такого музыки с историей Оскара вызвало много споров.

? — Я как раз принимаю это решение. Но понимаю и тех, кто с ним не согласен. Разница, думаю, в том, что я – возможно, потому что музыкант – не акцентируюсь на тексте, а слушаю музыкальный ряд в целом, как звуковой поток, и он для меня гармонирует с историей мальчика.

— Выстраивая спектакль, я хотел от максимально некомфортного, жесткого начала прийти к светлому финалу и сознательно поставил на начало песню Земфиры «Здравствуй, мама, плохие новости…», которая будет всех коробить, с нею все будут не согласны, намеренно заставил героя кричать, ругаться с Богом. Ведь у Шмитта мальчик не добрый, не лучший, не святой: он поджигал кошку, собаку, дом. Дети в принципе очень жестоки и эгоистичны – в своей среде. А больные дети эгоистичны и злы вдвойне. У них реально стоит вопрос «А почему я?» Мальчик у Шмитта не признает никого: родителей, доктора, медсестер. У него нет авторитетов, он от всех отворачивается, всем грубит, и только одну старушку принимает. Потому что она говорит с ним по-человечески, она не лжет, она с ним искренна. А потом Оскар постепенно взрослеет и приходит к пониманию того, что мир прекрасен, что родители не так ужасны, как ему казалось, и что и они, и другие люди умрут так же, как и он.

? — Да, эта мысль как раз и оказалась психологически переломной для героя. А почему карикатурны все персонажи, которых играет актриса?

— Мы пробовали их делать по-разному, а потом я понял: мы должны показать родителей, его друзей, доктора глазами мальчика. Он же говорит, что они все придурки, идиоты. Поэтому мы показали их в такой гротесковой форме.

? — Я понимаю Ваш посыл, но думаю, почему меня это не совсем устроило в спектакле?.. Когда один актер играет нескольких персонажей и у него не хватает опыта, он часто ударяется в харАктерность, играет шаблоны характеров. А гротеск и характерность – не совсем одно и то же. И вот эта подчеркнутая харАктерность у актрисы стилистически не очень совмещалась и с сюжетом, и с рисунком роли главного героя.

— Да, соглашусь: актриса где-то, безусловно, пережала спектакль.

? — А почему в спектакле действуют только три куклы: Оскар, Розовая Дама и Пэгги Блу?

— Первоначально мы планировали сделать и других персонажей. Это должны были быть плоскостные куколки с частичной механикой. У каждой из них что-то двигалось бы: у доктора шевелились бы брови, мама заламывала бы руки, и так далее. Кукол этих делали очень долго, поэтому мы репетировали без них. И когда их наконец сделали, я посмотрел и понял: они лишние, они будут рассеивать внимание зрителя, отвлекать его от главных персонажей. Мне показалось, что только Оскар, Розовая Дама и Пэгги Блу – те персонажи, без которых нельзя обойтись.

? — В спектакле есть прелестный эпизод, когда Оскар и Пэгги укладываются спать в одну кровать. Он чистый, щемяще-трогательный, в этом пластическом фрагменте столько очаровательных подробностей…

— На каждом показе этот эпизод шел под аплодисменты. Если б Вы знали, как я боролся с ребятами, когда мы его ставили! Я их заставил играть без слов, только действием с куклой, – чтобы происходящее показать не словом, а именно действием. Там и без текста всё должно быть понятно.

? — Еще один эпизод – когда актер укладывает своего героя спать. Он так подробно играет эту сцену, так трогательно и точно разглаживает простынь, поправляет подушку, укрывает мальчика…

— Мне тоже нравится эта сцена. Я сказал ему: «Влад, ты будешь замечательным отцом!»

? — Ребята заканчивают учебу, что будет с постановкой?

— Уйдут они – уйдет и спектакль. На него было потрачено много сил, душевных и физических, много времени, и мне очень жаль, что он так мало прожил…

Беседовала Людмила Томенчук

14 мая 2013
Винница

На титульном снимке — Михаил Урицкий на фестивале «Премьеры сезона-2014″ в Киеве. Фото из Фейсбука — https://www.facebook.com/mihail.uritskiy/
Фото спектакля — Л.Томенчук