«В кукольном театре стали бояться кукол. А кукла – удивительный инструмент, и мне очень жаль, когда, имея в руках такой инструмент, актеры не пользуются им»

С театральным педагогом и режиссером Александром Инюточкиным мы беседовали на винницком фестивале «Подільська лялька-2013″.

? — Александр Александрович, у Вас богатый педагогический опыт…

— … я преподаю с 1978 года.

? — Студенты с тех пор изменились?

— Да. Во-первых, они всё меньше читают. Когда мы на занятиях по привычке апеллируем к каким-то произведениям, я вижу, что они этого не читали. И с каждым годом эта тенденция все более заметна.

Есть изменения этические. Например, в качестве этюда я предлагаю студенту ситуацию – парню нравится девушка, – и предлагаю поискать, как он даст ей это понять. «А чего искать? – отвечает, – Подходит он к ней и говорит «Возьмем по пиву?» Когда я очнулся (смеется), он спрашивает «Я сказал что-то не так?» Я обратился к другим ребятам с курса, они говорят – да, сейчас все, в общем, так поступают в подобной ситуации. Потом этот студент додумался: «А что, если я подарю ей цветок?» Ну слава тебе, господи, дошло!

Я не помню, чтобы в наше время так знакомились с девушкой. Ну вот, они такие, время так их воспитывает.

Еще, конечно, влияет, что они живут в эпоху интернета, широкого распространения и доступности информации. С одной стороны, они много знают, но это многознание несистемно. С другой, огромный объем доступной информации – большое подспорье в нашей работе. Например, если раньше мы искали определенного типа музыку со страшным трудом, то сейчас решить эту задачу не проблема. И, конечно, я ощущаю на себе их влияние. Потому что я в том, что касается компьютера, интернета, они меня многому научили, так что благодаря своим студентам я теперь – среднестатистический пользователь интернета. Вот такое взаимное влияние.

? — Мне всегда казалось, что актер должен обладать определенной степенью наивности, без этого качества полноценной игры не получится. В этом плане Ваши нынешние ученики отличаются от студентов прошлых лет?

— Нет. Степень наивности – это природный дар, на него время, по-моему, не влияет.

? — По выступлению Ваших студентов было видно: они явно увлечены тем, что делают, и это очень подкупает. Увлеченность учащихся в прежние времена была больше или меньше?

— Такая же, в этом смысле ничего не изменилось. Мы не были лучше их, а они не хуже нас.

? — Вы много ездите на фестивали, гастроли, много видите театров, наших и зарубежных. Каковы тенденции современного кукольного театра? Что Вас  радует, что огорчает?

— Огорчает предвзятое отношение к кукле в театре кукол. Если одно и то же делают человек и кукла, у куклы это получается концентрированнее, мощнее, с обобщением. Кукла – удивительный инструмент, и мне очень жаль, когда, имея в руках такой инструмент, актеры не пользуются им. Мне кажется, в кукольном театре широко распространена и усугубляется со временем тенденция к обилию живого плана, когда режиссеры либо не знают, либо не любят, либо не хотят пользоваться куклой и заменяют ее живым человеком, с которым, наверное, проще, перед которым не стоят, скажем, технические задачи. А с куклой их много: как ее взять, как повернуть, как показать… С человеком проще: он сам берет всё и делает. А может быть, тут срабатывает и стремление «сказать больше, чем…». Хотя, на мой взгляд, куклой можно сказать очень много! Никак не меньше, чем человеком. И чаще можно это сказать куклой тоньше, с философской обобщенностью, и так далее. Но вот почему-то стали в кукольном театре бояться кукол…

Я с болью отмечаю, что в современных спектаклях актеры вместо кукловождения занимаются куклоношением. У них слабая техника работы с куклой. Я вообще-то в растерянности, не понимаю, почему это так. Ведь кукловождение – основа основ актерского искусства театра кукол.

Много такого в спектаклях, когда кукла стоит и ничего не выражает, она мертвая, а актер говорит, действует. И нет связи между ним и куклой. Но ведь то, что говорится, должно находить выражение в поведении куклы, и возможностей – масса. Это как если бы скрипач взял скрипку, положил смычок на струны, а потом стал бы напевать мелодию, вместо того чтобы ее сыграть. Так и с куклой: раз есть инструмент, так и говорите с его помощью, а не помимо него.

? — В драматическом театре существует иерархия жанров. Вряд ли даже замечательная комедия получит главный приз на конкурсе, если в нем участвуют более-менее пристойная драма или трагедия. То же и с видами театра. Ощущение, что режиссерам кукольный театр кажется низшим по сравнению с драматическим.

— Согласен. Думаю, что и от этого тоже живой план наступает в кукольном театре. Стремление к большей значительности, наверное. А может быть, и то, что куклы, как правило, намного меньше человека по размеру, и это может ощущаться как мелкость, незначительность.

? — А может быть, еще и восприятие куклы как атрибута детства?

— И это есть. Но все-таки потихонечку кукольные театры, в которых есть вечерний репертуар для взрослых, особенно в городах, где давние традиции, они все-таки потихоньку меняют отношение к театру кукол как исключительно детскому. В Харькове кукольные спектакли для взрослых – традиция полувековой давности: в нашем кукольном театре вечерние спектакли для взрослых идут еще с пятидесятых годов. Поколения зрителей к этому приучены. То есть подобное отношение к театру кукол можно побороть многолетней планомерной работой.

? — Вы много видите спектаклей и наших, и зарубежных театров. Есть ли между ними разница, на взгляд профессионала?

— Боюсь показаться тенденциозным, но… Мы ездили с курсом на фестивали в Эстонию, Польшу, Бельгию. Зарубежный театр, скажем так, мне всё менее и менее понятен. Я не понимаю, кому он адресован. То есть у меня ощущение, что там зритель необязателен, или он – наблюдатель каких-то технических эффектов. То есть (опять-таки оговорюсь – на мой взгляд) там выхолощена душа, спектакль апеллирует не к душе, а к зрению, к слуху…

Очень много таких спектаклей, я с них выхожу в совершенной растерянности, не зная, что говорить студентам. Я не знаю, что это такое. Но, очевидно, это имеет какой-то спрос у западного зрителя… Возможно, он приучен к этому. Мне это не интересно, меня это удручает.

Всё, что говорю сейчас Вам, не скрываю от своих студентов. Я всегда стараюсь говорить им правду. Даже когда мы что-то придумываем, а я не знаю, как это сделать, я им так и говорю, и мы начинаем придумывать вместе. Например, они спрашивают, почему в спектакле все герои – куклы, а одна волшебница – живой человек? Я честно отвечаю, что не знаю, – и мы начинаем искать объяснение. А если не находим, то решаем, что мы бы этого не сделали, что это неоправданный ход.

Беседовала Людмила Томенчук

14 мая 2013
Винница